Ученый-демограф, сотрудник Росстата Алексей Ракша одним из первых в России обратил внимание на возможные неточности официальной статистики распространения коронавируса. Возможно, именно за это он поплатился своей работой в ведомстве, с которой его уволили в начале июля. В интервью Радио Свобода Ракша рассказывает о ежедневных сводках с "настоящей" статистикой, которую Росстат отправлял в российское правительство, и делает собственную оценку, в соответствии с которой в России за время пандемии от COVID-19 умерли не 10 тысяч, а более 30 тысяч человек.

"Хватит врать!"

Российские органы записи актов гражданского состояния на этой неделе начали публиковать данные о смертности россиян за прошлый месяц, июнь. В общей сложности в восьми регионах, информация из которых появилась первой, смертность превысила показатели прошлого года на 3 с лишним тысячи человек. При этом по официальным данным Роспотребнадзора от коронавируса в них за этот же срок умерли всего 229 человек. Вечером в четверг после публикации данных в общей сложности из 19 регионов превышение смертности по сравнению с прошлым месяцем составило почти 30%.

"Хватит врать!" – обращается в фейсбуке к властям блогер из Новосибирска Тимур Ханов. В Новосибирской области, если верить данным ЗАГС, смертность в июне выросла по сравнению с предыдущим годом на 33%, или на 895 человек. При этом от коронавируса здесь, по данным сайта стопкоронавирус.рф, за этот же месяц умерли 64 человека.

В Ингушетии, по данным ЗАГС, смертность в июне 2020 года выросла по сравнению с июнем 2019-го на 167%. Это 175 "лишних" смертей, в то время как по данным Роспотребнадзора от COVID-19 здесь за все время пандемии умер лишь 71 человек.

В Санкт-Петербурге зафиксирована рекордная смертность за 10 лет.

Данные о так называемой "избыточной смертности" являются самым объективным показателем реальной ситуации с распространением коронавируса, – уверен демограф и бывший сотрудник Росстата Алексей Ракша, который внимательно следит за ними с самого начала пандемии. На глобальные расхождения между статистикой Роспотребнадзора и этими данными Ракша не раз обращал внимание в комментариях СМИ, в том числе в разговоре с журналистом американского издания The New York Times, которую МИД России назвал "очередным антироссийским фейком", пригрозив ответными мерами, если она не будет "опровергнута" самой газетой.

После этого скандала Департамент здравоохранения Москвы выпустил разъяснение о том, как именно учитываются смерти от COVID-19 в российской столице, и подробные данные о причинах смертей жителей города за апрель. Из этого разъяснения следовало, что по сути сказанное в статье The New York Times является правдой: смертей, которых могло бы не быть, если бы не коронавирус, регистрируется гораздо больше, чем об этом сообщает официальный правительственный сайт.

О странностях и коррумпированности официальной правительственной статистики распространения коронавируса в России не раз писало в последние месяцы и Радио Свобода. В апреле мы беседовали об этом с демографом Владимиром Школьниковым, а месяц спустя – с математиком Михаилом Таммом. Все это время официальная российская статистика не переставала вызывать множество вопросов и подозрений в "рисовке" – которые стали звучать еще актуальнее после решения властей снять ограничительные меры накануне голосования по поправкам к Конституции. Вслед за этим решением прирост новых заразившихся вирусом и умерших от него остановился как по мановению волшебной палочки.

3 июля Алексей Ракша, одним из первых усомнившийся в достоверности статистических данных Роспотребнадзора, был уволен с должности советника Росстата – по его словам, инициатором этого увольнения стал не он и даже не его непосредственное начальство в ведомстве. Ракша продолжает сомневаться в достоверности официальной статистики и пишет, что вопреки ей эпидемия в России нарастает.

Спустя неделю после своего увольнения Ракша рассказывает Радио Свобода, что не заметить странностей в данных Роспотребнадзора ему было сложно: Росстат, в котором он работал, ежедневно передавал в российское правительство собственные, более достоверные данные об умерших, основанные на данных органов записи актов гражданского состояния. По оценкам Ракши, всего в России за время пандемии от причин, непосредственно связанных с COVID-19, умерли от 30 до 40 тысяч человек. По официальным данным – меньше 11 тысяч. По итогам 2020 года избыточная смертность в России может составить до 100 тысяч человек, говорит Ракша, что отбросит Россию далеко назад по показателю средней продолжительности жизни.

"В России от коронавируса умерли минимум 30 тысяч человек"

– Расскажите, чем вы занимались в Росстате и почувствовали ли вы какие-то изменения в ведомстве с приходом коронавируса в Россию?

– В Росстате я работал больше шести лет. Помимо стандартных экспертиз я искал ошибки, я давал какую-то аналитику, решал любые нестандартные задачи, связанные с демографией, – для презентаций, каких-то докладов, для оценок, для создания новых показателей и написания новых методик, то есть делал все, что выходит за какие-то стандартные рамки работы чиновника. Всё это в основном было на мне. По моим идеям выведено несколько показателей для "майских указов". Это занимало, наверное, процентов 10–15 моей работы, может быть 20. Помимо этого, достаточно большую её часть занимали демографические прогнозы, в непосредственном расчёте которых я участвовал.

– Какой была роль Росстата во время пандемии коронавируса в том, что касается сбора статистики? И повторю свой вопрос – как изменилась работа ведомства и изменилась ли она вообще с момента, как вирус пришел в Россию?

– Изменилась, как и работа всех других ведомств. Сотрудников старше 65 лет отправили на удаленную работу, вообще количество сотрудников сократилось достаточно сильно, а количество работы точно не уменьшилось. Ответы на запросы граждан, расчет показателей, которые должны быть рассчитаны по плану. Обращений граждан по коронавирусу стало гораздо больше. Ну и, конечно же, Росстат стал ежедневно предоставлять информацию в правительство об истинном числе умерших от коронавируса, с коронавирусом, с сопутствующим коронавирусом и так далее.

– Мы, простые люди, видели эту информацию или она была абсолютно внутриведомственной?

– Нет, она абсолютно внутриведомственная. Мы видели ее только за апрель. То есть последнее, за что отчитался Росстат, это был апрель, с тех пор мы ничего не видели. Cейчас мы ждем май. Но правительство получает это ежедневно.

– Получается, вы своими глазами сразу видели расхождения между этими правительственными сводками и тем, что публиковалось в открытом доступе?

– Да, в том числе. Но это далеко не главная причина того, что я начал возмущаться официальной статистикой по коронавирусу. Она в принципе такая, что любой специалист на нее смотрит и начинает либо хохотать, либо плакать. Но даже это было не главной причиной. В конце концов, прирост смертности [от коронавируса] можно вычислить по приросту общей смертности без причин смерти. У меня есть своя собственная оценка: я считаю, что в России к настоящему моменту не менее 30 тысяч человек умерли из-за коронавируса – то есть с коронавирусом, от коронавируса, как угодно, но главное, что если бы не коронавирус – они бы не умерли сейчас. Минимум 30 тысяч, и это, скорее всего, еще заниженная оценка, потому что мы не знаем, – и никто не знает, – что происходит на Кавказе, там часть людей просто перестала ходить в ЗАГСы.

"Кавказ – это черная дыра"

– Расскажите, если можно, подробнее про кавказские регионы. Есть ли ещё похожие регионы в России, где ситуация со статистикой вызывает больше всего вопросов?

– На Кавказе ситуация со статистикой вызывала вопросы всегда, много-много лет и десятилетий. Кавказ – это такая чёрная дыра. На самом деле, численность населения Кавказа завышена, я думаю, минимум на 1 миллион человек. Я участвовал в переписи населения 2010 года, когда ещё не работал в Росстате, работал "в поле", но совершенно не нужно работать в Росстате, чтобы понимать, что у нас и по переписи, и по текущему учету численность населения многих кавказских республик однозначно завышена. Особенно это касается Ингушетии: там реально проживает не 500 с чем-то тысяч человек, а 300 с небольшим. Вы знаете, это как пазлы, как уравнение. Если вы собираете некую систему уравнений, начинаете ее решать, вы, скорее всего, приходите к какому-то решению. Здесь то же самое. Показатели смертности, рождаемости, какие-то косвенные признаки, все они примерно сходятся в одну и ту же точку. В этой точке реальное население Ингушетии находится в диапазоне 300–350 тысяч человек, скорее всего, 320–330. В Дагестане у нас "нарисовано" либо 500, либо 800 тысяч "лишних" человек. И самое печальное, что каждую перепись в Дагестане приписывают еще людей. Это два самых "вопиющих" в этом смысле региона на Кавказе, но это древняя история, которая началась уже после развала Советского Союза.

Перепись 1989 года была очень хорошего качества. Вообще в Советском Союзе после войны переписи были хорошего качества, гораздо лучше, чем сейчас. Почему? Потому что сейчас в процессе переписи, на низах, на её результаты очень сильно влияет местная административная власть. Фактически на переписи населения Росстат борется с административной властью, а местная административная власть заинтересована как можно сильнее раздуть население. Население, в свою очередь, заинтересовано в том, чтобы во время переписи вспоминать каких-то своих родственников, которые давно-давно куда-то уехали, и так далее. Это одна сторона медали. Другая сторона заключается в том, что на Кавказе люди в принципе всегда очень неохотно приходили в ЗАГСы, чтобы зарегистрировать умерших. Я анализировал данные по всем регионам России и увидел, что в Дагестане в мае ещё не была зарегистрирована часть смертей за январь. Это значит, что родственники тех, кто умер в январе, даже к маю ещё не все пришли в ЗАГСы. То есть мы имеем очень большой срок между непосредственно смертью человека и той датой, когда его родственники приходят в ЗАГС. Это очень важно, потому что та открытая статистика, которой вы пользуетесь, которую любой человек может скачать с сайта Росстата, с портала ЕМИСС, сделана по дате регистрации смерти. Но еще существует статистика непосредственно по дате смерти. Из-за таких огромных лагов эта статистика собирается и обрабатывается один раз в год и публикуется примерно в районе 15 июня следующего за отчётным года. Вернее, она не публикуется, а собирается и лежит, и доступна она только по официальному запросу. Недавно такая статистика появилась, но у меня к ней доступа сейчас нет. За этот год мы узнаем всю правду, окончательную, только где-то в середине июня следующего, 2021 года.

"Сайт стопкоронавирус.рф – заведомо лживый"

– К чему привели эти нюансы обращения со статистикой, о которых вы рассказываете, в том, что касается статистики заболевших и умерших от коронавируса?

– Из-за того, что люди перестали ходить в ЗАГС – кстати, не только на Кавказе, но и во многих сельских областях, на Кубани, в Башкирии и прочих регионах, – даже у Росстата, который в принципе должен обладать полнотой проходящей через ЗАГС информации, этой информации нет. Поэтому по ряду областей статистика Росстата ниже, чем сайта стопкоронавирус.рф, который, конечно же, однозначно и заведомо лживый, у которого очень жесткие критерии. Чтобы смерть от коронавируса там появилась в статистике, должно обязательно быть подтверждение анализа, в свидетельстве о смерти COVID-19 обязательно должен быть в определенной графе, он обязательно должен быть основной причиной смерти. По этим критериям истинное число умерших, наверное, раза в 2,5–3 ниже, чем на самом деле. А Росстат публикует разбивку по всем строчкам, то есть в какой строчке находится та или иная причина смерти.

Во-вторых, к сожалению, у нас не очень аккуратно происходит кодирование, то есть помимо кодов U07.1 и U07.2 (коды для коронавирусной инфекции, добавленные в апреле 2020 года в международную классификацию болезней МКБ-10. – Прим. РС) в апреле и даже еще в мае попадались коды B34.2 ("коронавирусная инфекция неуточненная". – Прим. РС), то есть какие-то старые коды, которые уже было приказано не использовать. Бывает, в свидетельстве о смерти попадается даже слово "коронавирус", то есть врачи пишут его от руки, не кодируя. Конечно, всё это надо складывать. Хотя некоторые утверждают, что складывать нельзя, это вполне можно и нужно складывать, потому что коронавирус не может быть упомянут в двух разных строчках одновременно в одном и том же свидетельстве. Он либо там, либо там, либо его туда вообще могут не написать. По этим данным видно, что у нас выросла смертность и от пневмонии, по косвенным признакам видно, что даже опубликованные Росстатом данные за апрель не совсем полные. В разных регионах существуют совершенно разные традиции и практика кодирования причин смерти. Кодирование причин смерти у нас достаточно сильно поломалось, когда были приняты "майские указы" в 2012 году, когда были поставлены цели по снижению смертности от конкретных заболеваний. Были поставлены конкретные цели, они были достаточно глупые и непрофессиональные, и они привели к тому, что их выполнение возможно было только путем манипуляций с причинами смерти. У наших врачей, в принципе, уже набита рука – у патологоанатомов, у главврачей, они уже привыкли этим заниматься.

– То же самое произошло с началом пандемии?

– Да, были приняты достаточно жёсткие критерии, всех "ковидников" начали вскрывать, находить у них хронические заболевания, вписывать в свидетельства о смерти в первую очередь их, указывая COVID-19 заболеванием сопутствующим. У нас были, вероятно, одни из самых жестких в мире правил, согласно которым вообще было трудно понять, сколько же реально людей умерло из-за коронавируса. Подчеркиваю, не от коронавируса, не с коронавирусом, а из-за него: я объединяю в одну группу все смерти, которые не случились бы именно сейчас, если бы не коронавирус. Та статистика, которой нас пичкают Роспотребнадзор и сайт стопкоронавирус.рф, включает умерших, только если у них был положительный тест, были клинические проявления болезни, если человек находился и умер в больнице. Очень много жёстких критериев, каждый из которых отъедает различные куски от статистики и оставляет лишь некоторую часть того, что на самом деле происходит. Если прикинуть примерно, сколько у нас на самом деле умерло людей из-за коронавируса, это минимум 30 тысяч человек. А с учётом Кавказа и того фактора, что очень часто в свидетельствах о смерти коронавирус вообще нигде не фигурирует, может быть и больше. Но, наверное, не больше 40 тысяч.

– Что происходит со статистикой коронавируса в России сейчас, в эти дни? Многие наблюдатели отмечали связь между падением новых выявленных носителей вируса и подготовкой голосования по поправкам к Конституции, накануне которого российские власти объявили о постепенном выходе из карантина. Вы эту связь заметили?

– Да, я её тоже вижу, она пошла где-то с середины июня. И она пошла не только по бессимптомным случаям, она пошла и по случаям с проявлением симптомов. Не секрет, что были инструкции Минздрава – бессимптомные случаи вообще в статистику не включать, например. В результате по отдельным областям есть резкие провалы. Допустим, в Нижегородской области в начале июня перестали включать бессимптомных носителей в статистику, и там резко снизилось число зараженных. Разные области в разное время переходили на эти критерии, и доля бессимптомных случаев постоянно снижалась. Она достигала 45–46%, а сейчас она около 30% процентов. В конце июня нам был нарисован некий спад даже симптомных случаев, а потом опять начался рост, после 1 июля. В общем, статистика на сайте стопкоронавирус.рф вызывает очень много вопросов, я ей не доверяю, и любому специалисту очевидно, что вся она рисованная, липовая, подогнанная, причёсанная, обрезанная, выровненная и практически полностью рукотворная и управляемая. Но у нас ничего другого нет, поэтому нужно как-то её брать, обратно расшифровать, что-то додумывать, догадываться. Выводы на ее основе делать, к сожалению, очень затруднительно.

"В России людей умирает все больше"

– Как выглядит реальная российская статистика на фоне статистики других стран, если сделать поправки на все возможные манипуляции? Она более-менее похожа на то, как течет пандемия в других государствах?

– Она похожа на США, может быть, но полегче в плане числа умерших на душу населения и в плане числа выявленных случаев на душу населения. Дело в том, что у нас примерно 12 июня началось сокращение тестирования. Вы же понимаете, что число выявленных случаев очень сильно зависит от числа проведенных тестов. Число проведенных тестов у нас начало сокращаться примерно с 12 июня, уже сократилось примерно на 10 процентов и продолжает сокращаться. Это тоже нужно учитывать. И ещё один момент: в США, несмотря на то, что растет число инфицированных, пока что не растет число умерших от COVID-19. Динамика роста числа умерших там снизилась достаточно ощутимо, в 2–3 раза, и пока что остается на одном и том же уровне. Мы видим, что летальность вируса уменьшается. Людей новых заражается очень много, а умирает пока столько же. Возможно, ещё не прошел временной лаг, ведь люди, прежде чем умереть, должны поболеть две-три недели. Возможно, действительно улучшились протоколы лечения и вирус из-за этого стал менее смертельным. Но в России мы видим, что с каждым месяцем людей умирает все больше. Сейчас начинают поступать данные из ЗАГСов об общей смертности за июнь, и они печальнее, чем за май, что, в принципе, ожидалось. Но даже по официальной статистике этого странного сайта стопкоронавирус.рф мы видим, что за пределами МКАД число умерших неуклонно растет, и это, конечно, печально. Посрамлены все те, кто говорил, что это "сезонный вирус", что будет "вторая волна". У нас еще и первая волна на подъеме находится, кроме Москвы, поэтому ни о какой второй волне речь не идет. И вообще тут про волны говорить как-то странно.

– На фоне общемировой статистики бросалась в глаза такая особенность статистики российской: число новых выявленных носителей вируса росло на одном уровне с другими похожими странами, а число умерших было в разы меньше. И этот "пузырь", как я его для себя называю, виден и сейчас – по числу новых случаев Россия на четвертом месте в мире, а по числу смертей гораздо ниже. Может быть, этот рост числа смертей – попытка как-то искусственно начать этот пузырь "сдувать", чтобы российские данные не так выделялись на фоне данных из других стран?

– Такие попытки мы видим только по отдельным регионам, и они временные. Допустим, с 3 июня Питер стал нормально отчитываться обо всех случаях, в которых COVID-19 лабораторно подтвержден, когда человек умер в больнице, жаловался на здоровье и так далее. В результате в Питере, конечно, резко возросло ежесуточное число умерших, с 5–6 до 45, грубо говоря, до 50 и так далее, и это произошло одномоментно. Примерно то же самое мы видели в Дагестане, когда там был скандал из-за катастрофической ситуации с коронавирусом. Буквально на следующий день Дагестан уже показывал правдивое число смертей – но только тех смертей, когда COVID-19 был подтвержден тестом, смертей умерших в больнице, тех, кто жаловался на здоровье, и так далее. Дагестан тоже стал показывать вместо единиц несколько десятков умерших каждый день, но это продолжалось 9 или 10 дней, а затем как обрубили – и республика снова стала показывать прежнее скромное число смертей, которое ничего общего с действительностью не имеет. Это происходит как-то очень директивно, административно резко, и естественно, это сразу видно по статистике. В Башкирии вообще фантастика: у нас там сперва две недели никто не умирал от COVID-19, потом месяц никто не умирал от COVID-19. Понятно всем, что это ерунда. По моей оценке, в России в сутки от ковида сейчас умирает около 600 человек.

– Насколько хороша, на ваш взгляд, статистика Департамента здравоохранения Москвы, которую он начал публиковать с объяснениями после того самого скандала со статьей в "Нью-Йорк таймс", где вы выступали одним из экспертов?

– Она мне нравится. Она очень сильно похожа на правду, очень сильно похожа на то, что публикует Росстат. Но она, я считаю, тоже неполная, потому что она касается только тех, кто умер в больницах, а у нас в больницах умирают далеко не все люди, примерно две трети или три четверти. Поэтому это тоже неполная статистика. Статистика ЗАГСов полнее, но даже за май мы её по Москве пока не видели, её пока нет. А Росстат должен выйти со статистикой за май на следующей неделе.

"Гладкая линия прироста – у авторитарных режимов "

– Замечали ли вы какие-то аномалии в статистике распространения коронавируса в других странах?

– Я вижу, что очень гладкая линия прироста новых случаев именно в странах с авторитарными режимами, то есть в Китае, в Иране, где полный контроль за статистикой, где цифры меняются плавно, где зачем-то применяется сглаживание. Я и сам пользуюсь таким методом, я часто сглаживаю для себя достаточно хаотичные данные, чтобы провести, например, визуальный анализ, и я вижу, что графики прироста больных в этих странах очень похожи на такое сглаживание. Я вижу, что в Иране, в Китае и в России это есть. На Западе, где всё более-менее открыто, я вижу, что эта статистика "прыгает" исходя из дня недели, и она очень хорошо укладывается в недельный цикл. Если её сгладить, она тоже становится похожей на все якобы "сырые" данные, которые нам дают Россия, Китай и Иран. Зачем делается это сглаживание – я не знаю. Я мог бы сделать это и сам, но зачем? Я хочу исследовать "сырые" данные, а нам дают уже сглаженные. Это как минимум, то есть это просто видно сразу. А если мы начинаем копаться в российских данных по регионам, то там вообще смехота и позор.

– Вы демограф. Как бы вы оценили роль демографической ситуации в России в распространении коронавируса? Можно услышать много разных теорий про демографию и эпидемию: в Италии очень пожилое население, поэтом у там было так много умерших; в Африке население молодое, поэтому этот континент пандемия затронула меньше. Какие из этих и подобных им утверждений, на ваш взгляд, имеют под собой почву и что можно сказать в этом смысле о российской специфике?

– Эти рассуждения имеют под собой почву, и они справедливые, но я не стал бы делать демографический фактор самым главным во влиянии на ту официальную статистику, которую мы видим. Потому что в первую очередь число новых случаев зависит от числа тестов. В Африке с тестированием, как вы понимаете, всё не очень хорошо, и поэтому там число случаев занижено. Вообще, на самом деле у этого вируса при возрастной структуре населения России и США летальность – около 1 процента. Летальность это соотношение числа умерших от вируса ко всем, когда-либо заражавшимся этим вирусом. При возрастной структуре Испании – 1,2%, при возрастной структуре Италии – 1,4%, при возрастной структуре Кореи, Китая – примерно 0,7–0,8%, при возрастной структуре Нигерии – 0,2%. Да, возрастная структура влияет сильно, но количество тестирований влияет ещё сильнее. Если человек, допустим, умер и никто его не тестировал, он, вероятнее всего, не пойдет в статистику в слаборазвитой стране, и это мало кого будет интересовать. Надо анализировать общий прирост смертности, но в слаборазвитых странах нет и нормальной помесячной статистики смертности. Даже в Китае такой официальной статистики нет. То есть вроде бы такая развитая страна – Китай, но там до сих пор нет сплошной регистрации рождений и смертей, как, допустим, в России, в США или в других странах. Поэтому всю эту мировую статистику, конечно же, нужно умножать. Вирус ушел в слаборазвитые страны, и теперь мы точной статистики не знаем, можно умножать на два, можно на три и так далее. И даже в развитых странах, где хорошее тестирование, тестируют тоже далеко не всех. Даже в самых развитых странах тестирование не может быть ежедневным и сплошным для всех граждан, это дорого и, наверное, не нужно. Если бы так было, мы бы видели, что летальность вируса при возрастной структуре России и США, а именно доле населения 65+, она около 1 процента. Даже в Южной Корее у нас летальность – 2,3%, то есть это означает, что в Корее, скорее всего, значительно больше людей встречались с вирусом, чем нам показывает считающееся одним из лучших в мире корейское тестирование. Какие-то люди перенесли вирус на ногах и при этом практически никого не заразили, потому что он у них не очень сильно выделялся. Но даже 1 процент – это достаточно ощутимая летальность, она в десятки раз выше, чем у гриппа, и ничего общего с гриппом этот вирус не имеет. И он, я считаю, не сезонный. Даже в Бразилии наиболее поражены оказались в первую очередь штаты, находящиеся около экватора или даже к северу от экватора, притом что в Бразилии сейчас зима. Сезонность – я бы употреблял это слово в том плане, что есть сезон отпусков, например, когда люди меньше находятся в городах, меньше контактируют с новыми людьми в повседневной жизни, но чаще путешествуют, например. Это какой-то иной паттерн перемещения. Сейчас все-таки лето, и люди перемещаются немножечко по-другому, общаются несколько с другим количеством людей, чем зимой. От климата, как я считаю, ковид точно не зависит. По крайней мере, мы видим это на примере Израиля, Ирана, Саудовской Аравии, Индии, где было почти 50 градусов, а потом начался сезон дождей, но цифры распространения вируса оставались высокими и остаются такими до сих пор. Я бы про сезонность забыл.

– Ещё одна вещь, о которой многие скептики говорили в самом начале пандемии: даже ориентируясь на избыточную смертность, мир, можно сказать, задним числом не заметит, что эта пандемия была, прирост смертности будет совсем незначительным. Это действительно так? Можно ли говорить о том, что избыточная смертность в целом оказалась не такой большой?

– Давайте я вернусь к тем словам, которые я вам говорил буквально минут 5–10 назад про слаборазвитые страны. В слаборазвитых странах нет надежной статистики смертности. Там есть какие-то оценки, есть переписи, которые проходят раз в 10 лет, нет понимания динамики. То есть умер в этом году, допустим, миллион человек, а в следующем 1 миллион 200 тысяч, а в следующем снова миллион – мы никогда не узнаем об этом во многих странах. Через несколько лет эти дополнительные 200 тысяч на всё население размажутся, и мы их не увидим. Но в развитых странах, где статистика есть, в том числе и в нашей стране, собираются данные о том, сколько всего людей умерло, они собираются достаточно оперативно. А во многих странах Евросоюза и США они в связи с пандемией теперь собираются понедельно, а в некоторых странах выкладываются даже посуточно, и это именно дата смерти, а не дата ее регистрации. Более того, такая статистика есть и в Росстате, но она никому не дается.

"У нас легко будет и 70, и 100 тысяч умерших за год"

– В развитых странах, включая в их число Россию, насколько будет заметно влияние коронавируса на общую статистику смертности за год, скажем?

– Во многих странах она будет заметна, и ощутимо заметна. Скажем, в Москве к 7 мая посуточное число умерших практически удвоилось. Обычно в Москве умирает, допустим, 300 с небольшим людей в день, а уже к 7 мая в Москве стало умирать 600 человек в день. Дальше у меня данных нет и уже не будет. В Нью-Йорке суточное число умерших увеличилось в 7 раз, в Бергамо тоже в 7–8 раз. В Эквадоре тоже в 7–8. Грубо говоря, если очень сильно опоздать с карантином или вообще его не вводить, смертность может возрастать во много раз. И даже если это продолжается недолго, если после очень резкого взлета смертности эпидемия затухает очень сильно, даже в этом случае при расчете за год это ощутимо. Продолжительность жизни во многих странах в этом году снизится впервые за многие годы, и она снизится существенно. В Швеции она точно снизится, может быть, даже на несколько лет. Швеция может быть отброшена по этому показателю на 15 лет назад. Я думаю, что в России тоже снизится продолжительность жизни. Во-первых, по моему мнению, в России уже от коронавируса умерли минимум 30 тысяч человек, скорее всего, уже и 40, потому что никто не знает, что происходит на Кавказе. Это уже ощутимо – 30–40 тысяч, у нас в год умирает примерно 1 800 000 человек, и какие-то колебания бывают в районе плюс-минус 50 тысяч, если нет аномальной жары, как в 2010 году, если нет пандемии, как в этом году. Прирост в 30–40 тысяч – это ощутимо, это уже может дать нам сокращение ожидаемой продолжительности жизни, которая "зашита" в "майских указах" (повышение продолжительности жизни сперва до 78 лет к 2024 году, а затем до 80 лет к 2030 году. – РС).

– 30–40 тысяч – это если считать по состоянию на июнь, половина года?

– Да. И я думаю, если так пойдет дальше, то у нас легко будет и 70, и 100 тысяч за год. Если в прошлом году средняя продолжительность жизни у нас доросла до 73,3 года, то в этом году из-за коронавируса она, скорее всего, не превысит 72,8 года. Если бы не он, она была бы 74. У нас в первые три месяца 2020 года очень хорошо снизилась смертность, потому что у нас была очень теплая зима, у нас почти не было сезонного гриппа. Коронавирус очень сильно все это ухудшил.

– С точки зрения профессионала, человека, который занимается статистикой и демографией, какие уроки ваши коллеги во всем мире и вообще люди, которые так или иначе связаны со сбором статистики, могут и должны вынести из ситуации с пандемией?

– Вообще, статистика причин смерти – это очень зыбкая почва, она очень субъективна. Практика кодирования причин смерти очень сильно отличается в разных странах, даже внутри Евросоюза. Она сильно отличается в Британии и в США, по разные стороны океана. Она сильно отличается в Московской области от Москвы, от Питера. Московская область привыкла кодировать и определять главную причину смерти по-другому, чем в Москве, и это сложилось исторически, годами, десятилетиями. Основывать на этом какие-то "майские указы", выставлять цели, "зашивать" выполнение этих целей в показатель эффективности работы губернаторов – это очень глупо, это приводит просто к порче статистики, манипуляции статистикой, в результате которых она вообще теряется. Всё, из-за "майских указов" у нас нет нормальной динамики по причинам смертности. Это первое. Во-вторых, для оценок необходимо использовать только прирост общей смертности, от всех причин. Это было понятно почти сразу, об этом стали говорить ещё в марте, и для этого нужно иметь хорошую, отлаженную систему регистрации смертей в стране. Мы видим, что в пандемию очень многие страны перешли на еженедельную публикацию общего числа умерших, то есть они быстро поняли, что это важный, серьезный показатель, единственно объективный индикатор. Потому что число заразившихся зависит от числа и качества тестов, от работы медицинской системы, а общее число умерших не зависит ни от чего – только от пандемии и от действий властей по ее купированию или их бездействия. Сейчас очень сильно выросла популярность сайта EUROMOMO, который собирает данные по 20 с лишним европейским странам и публикует еженедельную информацию об общей смертности, разбивает умерших на возрастные группы, показывает отклонения от среднего числа за прошлые годы и так далее. У меня изначально не было никаких сомнений, что именно так и нужно делать, и анализ именно этой статистики дает очень хорошие результаты. Вот такие главные выводы: необходимо иметь очень хорошо работающую систему регистрации не только смертей, но и рождений, браков, разводов. Передовыми в этом отношении являются страны скандинавские, в которых есть регистры населения, в которых есть вся информация. Россия тоже пытается пойти по этому пути, создавать регистр населения, но Россия очень похожа на США – огромная страна, очень разнообразная, очень разные люди, очень разная специфика разных регионов, и к сожалению, у нас в процессе внедрения таких инноваций, конечно, очень много подводных камней, как и полагается любой большой неоднородной стране, – говорит в интервью Радио Свобода бывший советник Росстата Алексей Ракша.

Российские чиновники на протяжении пандемии коронавируса по-разному объясняли низкую смертность от него. В частности, на сайте стопкоронавирус.рф в начале мая было опубликовано интервью директора Центрального НИИ эпидемиологии Роспотребнадзора, академика РАН Василия Акимкина. По его словам, низкие показатели смертности связаны с тем, что "высокоэффективные тест-системы помогают своевременно выявить и изолировать пациентов с легкими формами заболевания и бессимптомных носителей", благодаря чему "удается существенно снизить уровень циркуляции вируса среди населения и отдельных групп риска".

Радио Свобода обратилось в пресс-службу Роспотребнадзора с просьбой прокомментировать высказывания Алексея Ракши и объяснить, с чем, если не с коронавирусом, может быть связано резкое повышение смертности в российских регионах в июне. В полученном нами ответе сказано, что "все данные по смертности аккумулирует и передаёт в штаб Минздрав в своей информационной системе. У Роспотребнадзора данные по новым случаям, так как диагнозы ставятся лабораторно".

Мы также попросили прокомментировать увольнение Ракши руководителя Федеральной службы государственной статистики Павла Малкова, а также отправили в это ведомство запрос о предоставлении подробной статистики смертности в России. Как только и если ответ будет получен Радио Свобода, мы его опубликуем.